Сбыть или не Сбыть

На фоне популярной и тиражируемой темы "цифровизации" электроэнергетики звучит справедливый вопрос о судьбе сбытовых компаний. В формате небольшой статьи попробую осветить особенности "цифровизации" и некоторых регуляторных новаций в энергосбытовой деятельности.

Вопрос будущего энергосбытовых компаний в условиях цифровой трансформации электроэнергетики, на мой взгляд, необходимо рассматривать с позиции соответствия предлагаемых регуляторами изменений Указу Президента РФ от 21.12.2017 №618 «Об основных направлениях государственной политики по развитию конкуренции».

А именно основным целям и принципам государственной политики по развитию конкуренции: повышению удовлетворенности потребителей за счет повышения качества оказания услуг и снижения цен; повышению экономической эффективности и конкурентоспособности хозяйствующих субъектов; снижению издержек в масштабе национальной экономики; сокращению доли хозяйствующих субъектов, учреждаемых или контролируемых государством или муниципальными образованиями, в общем количестве хозяйствующих субъектов, осуществляющих деятельность на товарных рынках; развитию конкуренции в сферах экономической деятельности государственных предприятий, предприятий с государственным участием.

1. Цифровая или квази-цифровая трансформация?

Цифровую трансформацию можно понимать в узком смысле – оцифровывание информационных потоков и повышение степени цифровой обработки данных. И в широком смысле - переход на иной формат обмена информации. Переход от цифрового (двоичного) формата на квантовый (кубитный) формат.

Слово цифровой обозначает способ сохранения данных (с использованием дискретных состояний) в цифровом (двоичном) формате. Например, «цифровые данные» - означает, что данные сохранены в цифровом виде, то есть информация описана битами.

Реализация Федерального закона от 27.12.2018 №522-ФЗ ведёт к росту конечных цен на электроэнергию за счёт роста издержек на создание КУ (в том числе с учётом дублирования), включения расходов на КУ в тарифы на услуги по передаче электроэнергии и СН ГП, роста перекрёстного субсидирования. Как следствие, могут быть превышены предельные роста тарифов для населения и потребителей услуг по передаче электроэнергии.

Фактически, квази-цифровая трансформация форма борьбы с конкурентами в электроэнергетике. Когда для субъектов электроэнергетики с государственным участием создаются условия для их существенного усиления на рынке.

2. Блокчейн прямо не связан с цифровой трансформацией, так как в первую очередь это механизм формирования децентрализованного распределённого консенсуса.

Эта задача не специфична для блокчейнов и имеет хорошо проверенные решения для многих других распределенных систем (например, баз данных NoSQL). Задача консенсуса, в котором узлы могут вести себя «по-плохому», — задача византийского консенсуса — впервые была сформулирована в 80-х годах прошлого века, а методы её решения появились в конце 90-х.

Блокчей и смарт-контракты.

В 1994 году криптограф Ник Сабо (Nick Szabo) предложил использовать компьютеры и криптографию для автоматического выполнения и аудита контрактов. Позднее это привело к появлению смарт-контрактов. Такие контракты оформляются в виде кода, а затем сохраняются в системе, где за их выполнением следит сеть компьютеров, управляющая блокчейном.

Смарт-контракт — это электронный алгоритм, облегчающий или даже автоматизирующий процесс заключения договоров. Основная идея — модернизация трудоемкой процедуры таким образом, чтобы все стороны понимали соглашение одинаково и без расхождений в трактовках. Для описания условий и исходов смарт-контрактов используются языки программирования и математические инструменты (например, криптография с открытым ключом), а выполняются такие контракты на компьютерах.

Умные контракты позволяют обмениваться активами, не прибегая к услугам посредников. Кроме того, смарт-контракты не просто содержат информацию об обязательствах сторон: программный код подтверждает выполнение условий контракта и автоматически определяет, что делать с указанным активом (передать участнику сделки, вернуться отправителю или нечто посложнее). Все это время в децентрализованном реестре хранится копия этого документа, что обеспечивает его защищенность и достоверность и не позволяет ни одной из сторон изменить предопределенные условия контракта.

Одно из главных преимуществ использования блокчейна как транспорта для смарт-контрактов — отсутствие необходимости привлекать третью сторону в качестве гаранта соблюдения условий. Блокчейн распределен между многими узлами сети и руководствуется формализованным набором правил, что сводит к минимуму риск неправильного выполнения контракта (и того, что контракт не будет выполнен вообще из-за разногласий между сторонами). Таким образом, блокчейн позволяет не полагаться на авторитет посредника.

Поскольку вся информация в блокчейне хранится в виде децентрализованной бухгалтерской книги, стороны смарт-контрактов и третьи стороны (например, бухгалтеры, аудиторы или регуляторы) получают возможность легко проводить аудит выполнения контрактов. Более того, этот аудит можно проводить в реальном времени и легко автоматизировать.

Теоретически расчёты за электроэнергию наиболее перспективное направление применения цифровых контрактов.

В этой сфере большое число расчётов и различных документов, с которыми физически необходимо провести трудоёмкую работу. Это создает лазейки для манипуляций.

Алгоритм консенсуса на основе распределённых децентрализованных реестров (например, блокчейн) позволяет построить систему таким образом, что каждый из участников цепочки поставок имел доступ к электронной системе, контролирующей все процессы выполнения работ. Это оказывается эффективно при работе с документами в целом. Например, энергосбытовая компания могла бы применять смарт контакты для регистрации перехода прав собственности на электроэнергию и автоматической регистрации платежей.

Однако сложность отношений в сфере расчётов за электроэнергию, создающая огромный потенциал для использования смарт-контрактов, также является и ограничением. А также имеются ограничения в силу использования технологии блокчейн.

Во-первых, для обеспечения работы системы блокчейн необходимы три типа узлов сети блокчейн. Если не вдаваться в подробности необходимости формирования блоков в блокчейн и рисков отказа от них, то для формирвания блоков нужны майнеры. Они участвуют в формировании блоков блокчейна, постоянно группируя входящие транзакции в блоки и распространяя их по сети. Для проверки работы майнеров и распределения нагрузки по сети, в роли функции своеобразной сети доставки контента (CDN) для данных блокчейна, нужны аудиторы. Они не участвуют в процессе консенсуса, однако имеют у себя полную копию блокчейна. Третий тип узлов — это легкие клиенты. Они не имеют полной версии блокчейна и содержат лишь те данные, которые важны для узла. По этой причине они являются хорошим вариантом для организации криптовалютного кошелька — всей картины сети такой клиент не даст, но позволит эффективно отслеживать баланс пользователя.
Во-вторых, энергосбытовой бизнес по сути это управление информационными потоками от клиентов до субъектов энергорынка и обратно в условиях наличие огромного количества ограничений и помех: дифференциация клиентов по возможностям и условиям взаимодействия, наличие «привилегированных» клиентов и особых режимов работы с ними, наличие дебиторской и мёртвой задолженности и необходимость работы с ней, перекрёстное субсидирование, низкая доля конкуренции на рынке и постоянное изменение правил.
В-третьих, наличие у гарантирующих поставщиков функций собеса и замораживание его временного статуса развитием квази-интелектуального учёта.
В-четвёртых, смарт-контракты подразумевают использование данных, сформированных в децентрализованный реестр, к которому будет иметься открытый доступ.

3. Лицензирование как и квази-цифровая трансформация являются инструментами подавления конкуренции в электроэнергетике.

К конкурентным участникам предъявляются избыточные требования по наличию офисов и систем взаимоотношений с клиентами в которых они не нуждаются и при этом возникающие дополнительные расходы негативно отражаются на возможности ценовой конкуренции. При этом не все участники энергосбытового бизнеса имеют возможность включать растущие расходы в конечную цену электроэнергии. Кроме того предъявляются критерии финансового характера не позволяющее более эффективно распоряжаться имеющимися финансовыми ресурсами.

При этом процесс лицензирования теоретический можно перевести в автоматический режим на принципах скоринга на основе смарт-контрактов. Когда бы все процедуры бы выполнялись по заданному алгоритму с использование открытых распределённых децентрализованных реестров данных. Это позволило бы сэкономить на бюджетных средства на содержание аппарата в Минэнерго и на расходах лиц осуществляющих энергосбытовую деятельность. Но задача запуска лицензирования безусловно не в этом.

4. Об участии в рынке электроэнергии провайдеров цифровых и финансовых услуг.

Возможность участия провайдеров цифровых и финансовых услуг на энергосбытовом рынке определяется не цифровой трансформацией, а уровнем реальной конкуренции, снижением доли государства в электроэнергетике, наличием/отсутствием непреодолимых ограничений для допуска на энергосбытовой рынок (в частности допуска на ОРЭ), понятным/стабильным регулированием и ростом конкурентного сектора на ОРЭ. Текущий уровень цифровизации отношений в экономике уже давно достаточен для их участия в энергосбытовом бизнесе.

С учётом изложенного с целью реализации государственной политики в области развития конкуренции в условиях реальной цифровизации целесообразно:

1. Дифференцировать требования по лицензированию энергосбытовой деятельности по качеству обслуживания, по показателям финансового состояния и по организации документооборота в отношении энергосбытовых организаций, осуществляющих энергоснабжение корпоративных потребителей (далее – ЭСО), а также в отношении квалифицированных потребителей электрической энергии с учётом специфики их деятельности на рынках электроэнергии. Указанные участники нерегулируемой деятельности в сфере купли-продажи электроэнергии с точки зрения контрольно-надзорных функций Минэнерго России не должны приравниваться к гарантирующим поставщикам, выполняющим социальную функцию.
2. Сохранить за энергосбытовыми организациями и потребителями электрической энергии право самостоятельной организации и обеспечению коммерческого учёта электроэнергии на розничных и оптовом рынке электрической энергии и мощности, в том числе самостоятельному определению расчётной точки учёта и оснащению точки поставки приборами учёта.
3. Определить в качестве приоритетного источника финансирования сетевыми организациями и гарантирующими поставщиками проектов по созданию и эксплуатации систем учёта электрической энергии экономию, возникшую в результате сокращения операционных и инвестиционных расходов их деятельности, в результате переходы на регулирование методом сравнения аналогов, а также развития на рынке электроэнергии инструментов ценозависимого потребления и агрегирования спроса.